рассказывай, как же они считали! — поторопил Вовка.
— Слушай! Человек поднимал левую руку, касался большим
 |
 |
пальцем верхнего сустава мизинца — это было «раз», второй сустав мизинца — «два», третий — «три». Безымянный палец тем же порядком давал четыре, пять и шесть. Средний палец семь, восемь и девять. Теперь большой палец прижимался к верхнему суставу указательного — и это было десять. Затем — если смело развивать и дальше нашу гипотезу! — вступала правая рука: указательный палец правой руки начинал все заново: первый сустав мизинца левой был одиннадцать, второй — двенадцать, третий — тринадцать. Безымянный палец левой руки и средний давали числа четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать и семнадцать, восемнадцать, девятнадцать. Затем большой палец левой руки переходил на второй сустав указательного пальца левой руки — и это было двадцать. Таким же образом, снова пройдя девять суставов трех пальцев левой руки, мы получаем еще девять чисел, от двадцати одного до двадцати девяти, а большой палец левой спускался до последнего сустава указательного левой — это было тридцать. После этого все шло еще два раза по-прежнему, только десятки теперь отмечал не большой палец левой на указательном левой, а наоборот, указательный левой на первом суставе большого пальца левой. Так получалось сорок. А затем тем же порядком второй сустав большого пальца левой обозначал пятьдесят. После этого на левой руке можно было сосчитать еще девять единиц; вся левая рука давала таким образом пятьдесят девять единиц. Затем переходили на правую руку, и на ней ее большой палец касался первого сустава мизинца: это было шестьдесят. Таким образом, мы переходим во второй разряд шестидесятиричной системы. Тогда все начиналось сначала. На левой руке отсчиты- вались единицы, а на правой руке шестидесятки. Очевидно, что подобным образом на обеих руках можно было досчитать до числа три тысячи шестьсот. Это почтенное число, разумеется, вполне покрывает всякую потребность в хозяйственном счете. Поэтому- то, возможно, оно и считалось «самым большим числом»; не потому, разумеется, что нельзя было придумать большего, а потому, что в большем особой
надобности для хозяйства и не было. Вот каково, вероятно, происхождение шестидесятиричной системы. В
