глубокомысленные речи, потом очень внимательно вгляделся в Наташино лицо — а вдруг она будет насмехаться над ним? Но на загорелом спокойном лице девочки Лева при всем старании не мог найти ни малейшего намека на какую-нибудь насмешку.
Наташа привычным движением поправила сбившуюся прядь своих темных, немного вьющихся волос; ее ясные синие глаза вдумчиво и внимательно взглянули на Леву.
Лева успокоился, ругнул себя за излишнюю подозрительность, помолчал и начал снова:
— Вот что я тебе хотел сказать. Мне кажется, что самое важное, что может человек в жизни сделать, — это что-нибудь такое очень полезное придумать, изобрести. Скажем, сконструировать новую машину, по части радио или телевидения сделать какое-нибудь важное усовершенствование!
— Наши девочки говорят, что для этого надо по математике быть очень сильной…
— Кроме пятерок, ничего не получал! — гордо сказал Лева.— Правда, раз в третьем классе налетел на двойку. Один только раз! Ну… проспал, знаешь. В общем, сам сглупил. Поправился через неделю.
— Так и у меня пятерки! — сказала девочка. — Но мало ли что! То средняя школа, а то высшее учебное заведение! Там совсем не то.
— Что это значит «совсем не то»! — возразил с горячностью Лева. — Об этом надо заранее подумать. Почитать. Поинтересоваться! С умными людьми поговорить… А помнишь, что ты мне рассказывала про Софи Жермэн и ее тезку Софу Ковалевскую? Ведь им даже не позволяли, а они потихоньку занимались! И своего добились. Каково это было Софе без учебника прямо по книжке, которая насчет оптики, восстановить неизвестную науку! И мы должны стараться. Я считаю, что математика — прекрасная наука. Папа говорит, что без нее инженер как без рук. Он мне вот что один раз сказал: чтобы в конструкции… ну, в машине, понимаешь? ..
Наташа кивнула.
— .. .чтобы каждая часть работала на совесть, толково, нигде не заедало, не ломалось, не заклинивало, лишней смазки не требовало, не нагревалось слишком, чтобы все было дельно и экономно… для всего этого нужно, чтобы каждая часть — пусть даже мелочь — была с математической точки зрения проработана со всех сторон, осмотрена, выверена. И если у тебя в машине какая-нибудь часть будет круглая — скажем, вроде шарика, — так ты сперва докажи математически, что эта часть должна быть круглой. А не просто так — на глазок, авось сойдет.
Наташа задумалась.
— А ты думаешь, можно, — вымолвила она, прищуриваясь немного, — чтобы всегда так все-все было точно? Мне кажется, на самом деле так не бывает. И, мне думается, на глазок многое еще делается. Почему же? Если какой-нибудь мастер очень давно работает на заводе, так ведь у него опыт очень большой. Просто он уж знает, что так вот выходит, а так нет…
Лева замотал головой:
— Представь себе, что как раз это самое
